Неточные совпадения
Он заметил, что ругает толстяка механически и потому, что на
обиду отвечают
обидой. Но у него нет озлобления против Бердникова, осталось только чувство
легкой брезгливости.
Это была
обида. В классе поднялся
легкий ропот.
— Жалко мне ее, ей не было пятидесяти лет, могла бы долго еще жить. А посмотришь с другой стороны и невольно думаешь — смерть, вероятно,
легче этой жизни. Всегда одна, всем чужая, не нужная никому, запуганная окриками отца — разве она жила? Живут — ожидая чего-нибудь хорошего, а ей нечего было ждать, кроме
обид…
Ромашов лег на спину. Белые,
легкие облака стояли неподвижно, и над ними быстро катился круглый месяц. Пусто, громадно и холодно было наверху, и казалось, что все пространство от земли до неба наполнено вечным ужасом и вечной тоской. «Там — Бог!» — подумал Ромашов, и вдруг, с наивным порывом скорби,
обиды и жалости к самому себе, он заговорил страстным и горьким шепотом...
Ромашов молча поклонился и пожал протянутую ему руку, большую, пухлую и холодную руку. Чувство
обиды у него прошло, но ему не было
легче. После сегодняшних утренних важных и гордых мыслей он чувствовал себя теперь маленьким, жалким, бледным школьником, каким-то нелюбимым, робким и заброшенным мальчуганом, и этот переход был постыден. И потому-то, идя в столовую вслед за полковником, он подумал про себя, по своей привычке, в третьем лице: «Мрачное раздумье бороздило его чело».
Эта-то вот скаредная последняя тысяча (чтоб ее!..) всех трех первых стоила, и кабы не умер я перед самым концом (всего палок двести только оставалось), забили бы тут же насмерть, ну да и я не дал себя в
обиду: опять надул и опять обмер; опять поверили, да и как не поверить, лекарь верит, так что на двухстах-то последних, хоть изо всей злости били потом, так били, что в другой раз две тысячи
легче, да нет, нос утри, не забили, а отчего не забили?
«Все уходят, — думалось ему с
лёгкой, как туман,
обидой, вдруг коснувшейся сердца. Чуть кто получше — то умрёт, то убежит, как Созонт и Марков, а то прогонят, как дьячка…»
Русский человек вообще не злопамятлив: он прощает
обиду скорее и
легче, чем иной иностранец; мести он почти никогда не делает своею задачею и охотно мирится с тем, в чьем обидном поступке видит след запальчивости, неосновательной подозрительности или иной случайности, зависящей от обстоятельств и слабостей человеческих, которым в мягкосердной Руси дается так много снисхождения; но когда хороший русский человек встречает в другом обидный закал, он скажет: «Бог с ним» и предоставляет другим проучить его, а сам от такого сейчас в сторону.
Ахов. Сделай милость поклонись, потешь старика! Ведь ты мне какую
обиду, какую болезнь-то сделал! А поклонишься, все мне
легче будет.
Под крылышком Дорушки Ивановой
легче живется Дуне. За нее заступается Дорушка, не дает и в
обиду.